Казачья притча

Дед, мол, мне, Ивашка, сказывал, Фома Фомич... В древности, значится, была степь и Дон текёть по ней... Текёть и гекёть... В те поры казаки по миру шатались конными и место сабе подходяшшее искали -где-бы приткнуться?

И шел, якобы, с кибиткой при девяти конях, распрапрадед наш Силетий Гаморкин. Сказывали, напоследках, он до святых дослужился и стал мучеником за веру. Идет Силетий и с ним стремя в стремя -сват его Гаврил Яковлевич Араканец. Только с гор сошли, в степь взошли -говорит Силетий:

- А, што, сват, не устроиться ли нам на ровном месте?

- Отчего-же... -отвечает Араканец -можно... И к тому-ж все видать -кто и как... Чи сзади, чи спереду... К тому-ж -река и имя ей Амазоний... (Это Дон наш так ране прозывался).

Подняли крик.

- Атаманы-молодцы, не пора ли нам на этом месте присосаться?

Собрались все и стали станом. Кто вверх пошел, по реке поднялся, кто по речушкам запольным и иным прилаживается на житье... Народ там уже какой-то жил -высококультурнай... Ничего сабе -вежливый... Потеснился, а потом и совсем исчез. Кой-какие штуки переняли, еленя в Войсковую печать вставили. Ничего -живем... Баб только нет... А иначе культура высокая: землю поделили, табуны водим, рыбу ловим, набеги правим -все честь-честью... -культура!... А баб нет... Што за притча такая? Поймали одного.

- Ты кто?

- Скиф.

- Здорово приятно... Дозвольте станичник за ручку подержаться... Скажи-ка, любезнай, иде бабье ваше?

Махнул на восток рукой.

- С царицей ушли...

Переглянулись казаки -што за притча такая?

- Зачем?

Хотел он што-то ответить, только слышим, труба играить и в степи пыль столбом стоит. Конечно, все к валам кинулись. Тут Силетию его-ж конь в переполохе копытом на мозоль наступил. Хотел распрапрадед наш крикнуть, а уже сват его орет благим матом.

- Мать твою за ногу... Жены приехали...

Смотрят казаки -действительно, тысяч несколько бабья прискакало. Лихо это так выглядають... Волосья у них развеваются. Шкуры висят и все прочие причиндалы -все как есть, на своем месте... Силетий тут и закричал:

- Станичники-и, разбирай!

А передняя, стройная, да красивая, вылетела наперед на караковом жеребце, Царица, значит, Кондрат Евграфыч, руку ввысь подняла.

- Што, за народ в мою страну прекрасную влип?!

- Казаки, -галдят наши.

- А государство ваше?

- Казакия.

Засверкала глазищами, под ними коричневые круги, пылью запорошенные, а зеньки -так и жгут, так и жгут.

- Иде-ж оно?

- А где станем, там наш и Присуд Казачий.

Но тут к ней Силетий подошел, перевел разговор на другую сторону. Так, мол, и так...

- В этом округе, я -Окружной Атаман и сойти вам с коняшки не угодно-ли? К тому же казачек у нас вовсе нет... Не плодимся и не размножаемся в этих местах. Народу же Казачьяго -четыре тышши двести семь человечков. С твоими мужичками таперь до десяти тышченок набегит.

Как глянула она на него... Как вздыбит коня...

- А-а-а. Захватчики!...

- А и не правда, отвечают ей, хозяйками ушли, хозяйками и будете.

Тут и ее конь Силетию на мозоль наступил... Вскинулась она опять.

- Што-б это я мушчине покорилась?... Да ни в жисть такому сраму не бывать...

Как стебанет Окружного Атамана плетюганом через лоб, Силетия, значит.

Свернулся распра-прадед наш калачиком, глаза у него чуть не выскочили...

- Так, -взвыл он, -дык так? Добре; хватай, -командует, -не хмытьем, так катаньем. Урра-а-а!

Начали казаки девок ловить. А те, подлюги, до убийства дошли -обороняются.

Сват Гаврил Яковлевич Араканец одну рыжую присмотрел, расслышал что ее подруженьки в жарком бою, Лисиппой кличат -попёр к ней... Она его решительного вида испужалась и кинулась наутек. А он за ней в догон пошел. Идет и взывает.

- Лисиппа, Лисиппа... Куды-ы-ж ты? Я тебе научу сковородки мыть.

Што бою было... Четыре дня бились... К концу Силетий, а он Царицу себе завоевывал, у нас-то Гаморкиных -губа не дура, весь опух и на руках ходил мозолями в небо -но все-ж таки ожанился на ей... Ху-у... Ужасные времена. Допотопные, можно сказать, страхи!...

Стало Казачьего Народа вдвое более прежнего.

Только... всегда, как значится к супружеским обязанностям, или там к чему нибудь иному подступать приходится, завсегда сперва началу надо за патлы потаскать и в полное безсилие привести. Упорные были -прямо чудеса. Теперь-то вроде нечего -образовалось все и в норму вошло. Да-а, Ивашка. Таки-то дела, -бывало скажет с сокрушением отец мой.

- За то и бью матку твою. Много в ней, этого-самого, мифологического осталось. Никак к Казачьему обычаю не привыкнет. А через Царицу Скифскую распрапрадед наш Силетий Гаморкин и в мученики попал.

- Могеть это все и правда? -изподлобья установился на меня Иван Ильич, а когда я, услышав в его тоне полу-вопрос, открыл рот, он сурово и внушительно добавил.

-Отец мой с пьяных глаз, завсегда истину говорил.